Экспертный совет. Выпуск 4: интервью с Валерием Вечорко (ГКБ № 15 им. О. М. Филатова)

В новом выпуске «Экспертного совета» главный врач Городской клинической больницы № 15 имени О. М. Филатова, кандидат медицинских наук, доцент Валерий Иванович Вечорко рассказывает про организацию работы больницы во время пандемии коронавирусной инфекции. 18 июня 2020 года он был награжден Государственной премией Российской Федерации «за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности».

— Недавно вы получили Государственную премию. Можете ли вы рассказать, какие эмоции испытывали?

— Было ощущение гордости за то, что руководство страны заметило работу. Все что произошло — это заслуга нашей многочисленной армии сотрудников: врачей, медсестер, санитаров. На их плечи лег огромный пласт работы. То, что руководство столь высоко оценило нашу работу, — это заслуга всего коллектива больницы.

На следующий день после награждения ко мне подходили все, и поздравляли, и радовались вместе со мной. Я ощущал чувство гордости за себя, и за сотрудников. Такие события происходят один раз в жизни, и быть сопричастным к тем людям, которые получили государственную премию, — я получил ее в области гуманитарных достижений, кстати, вместе с Тухмановым, — очень приятно. Будем работать, чтобы еще раз попасть.

— Как вам удалось в короткий срок организовать такую четкую, слаженную работу по приему пациентов с COVID-19?

— Поступила задача: необходимо было срочно перепрофилировать нашу больницу. Напомню, что до пандемии наш коечный фонд составлял около полутора тысяч мест. У нас многопрофильная больница: 47 отделений, из них 34 — экстренные, и 28 операционных, есть и плановые, и экстренные; реанимационных мест — 111. На тот момент к нам поступало 1300 пациентов в сутки.

Задача была экстренная. Мы все видели, что было в Китае и Италии, сколько там было летальных исходов — по 800 в сутки. Надо отдать должное руководству. Все имели представление о том, что может произойти, по какому сценарию могут развиваться события, и старались идти на опережение. Коронавирус — высококонтагиозная инфекция. Если бы момент был упущен, то было бы некуда госпитализировать людей. Поэтому больницы открывались одна из другой, но такой большой еще не было. У нас три больших корпуса на территории, самый большой имеет протяженность 270 метров и 12 этажей. Вместимость этого здания — более 1000 пациентов. При этом врачей было порядка 700 человек, у нас не было достаточного количества терапевтов, и отсутствовали инфекционисты. Фактическим нам пришлось стать инфекционным стационаром в минимально короткое время.

Нам пришлось решить ряд непростых вопросов: обезопасить пациентов и сотрудников, переориентировать врачей на лечение COVID-инфекции. На тот момент мы не владели информацией о коронавирусе в том объеме, какой он есть сейчас. Откликнулись кафедры в трех медицинских вузах, и началась учеба: изучали СанПин, использование СИЗ, рекомендации Минздрава и т. д.

— Сколько врачей прошли перепрофилирование?

— Весь наш штат. При этом мы четко понимали, что сотрудники старше 65 лет в «красной зоне» работать не будут. Мы определились с рисками, и старались избегать их. Эти врачи работают в «чистом» корпусе, консультируют молодых специалистов.

— Долго ли вы привыкали к работе в новом режиме?

— Нет. Мы все это мы сделали в течение семи дней. Пациентов, которые находились у нас на тот момент, мы либо выписали, либо перевели в другие больницы. Мы провели обучение, организовали маршрутизацию внутри больницы, оцепили периметр. Территорию больницы охраняли сотрудники Росгвардии.

Мы старались поддерживать сотрудников в это время — организовали кафе, устраивали конкурсы с призами. На связь с нами выходили неравнодушные люди, тоже старались поддерживать врачей.

Мы наладили обратную связь с пациентами. Каждая палата у нас имеет свой санитарный узел, несмотря на это, круглосуточное пребывание в четырех стенах дается нелегко. Мы создавали чаты с пациентами, где они могли пообщаться с врачом. Это было сделано для того, чтобы своевременно реагировать на жалобы пациентов.

Также мы создали дезслужбу, — это сотрудники, которые занимались обработкой помещений и инвентаря. Они обрабатывали машины скорой помощи, привозившие пациентов. Для этого мы организовали специальную мойку. Также для сотрудников больницы поставили 80 душевых кабин.

Выпиской также занималась отдельная группа врачей, поскольку мы должны были мониторить состояние их здоровья. Многие пациенты находились в больнице в острый период заболевания, а долечивались уже дома под наблюдением лечащего врача. После выписки они находятся на четырнадцатидневном карантине.

Еще у нас есть контролирующая группа, которая проверяет работу в СИЗ. Эта работа ведется и сейчас: я и сам проверяю соблюдение техники безопасности, поскольку цена ошибки очень велика — я боюсь потерять кого-то из сотрудников. Очень много было тяжелых больных, которые хотели жить, но, к сожалению, не справились с болезнью. Потерь среди персонала у нас нет.

— Много ли было заболевших сотрудников?

— Они были среди врачей и среднего медицинского персонала, - порядка восьмидесяти человек. Они находились на лечение в нашем стационаре, и мы внимательно следили за их состоянием.

Крайне важной задачей было защитить наших сотрудников. У нас было предостаточно СИЗ – с запасом на несколько недель вперед. Параллельно мы проводили масштабную техническую реорганизацию: к нам поступала аппаратура и ИВЛ, мы оснастили 700 коек кислородом. Мы готовились к тому, что будут много случаев дыхательной недостаточности, так и получилось.

— По каким методикам вы лечили пациентов? Приходилось ли консультироваться с кем-либо?

— Методические рекомендации Минздрава РФ, сейчас вышла седьмая редакция. Мы пользовались ими, и параллельно следили за нашими собственными результатами. К нам приезжали представители Китая, чтобы поделиться опытом, но не могу сказать, что их опыт ощутимо отличался от нашего. Изначально мы не применяли гормонотерапию, затем стали применять. На сегодняшний день у нас появились работающие схемы лечения, но подход все равно должен быть индивидуальным, поскольку в каждом случае инфекция ведет себя непредсказуемо.

— Вы можете сравнить, сколько было занято койко-мест в пик эпидемии и на данный момент?

— Пик — это начало апреля. В один из дней мы приняли 303 пациента. Все были на нервах, приемное отделение работало как часы. Максимальная нагрузка, которая была у нас в период пандемии, — 1640 пациентов, из них 200 в реанимации, и 50% из тех, кто в реанимации, находились на аппаратах ИВЛ. На сегодняшний день — 960 пациентов, 140 пациентов в реанимации. При этом к нам поступают тяжелые пациенты из других стационаров для того, чтобы они могли находиться на аппаратах ИВЛ.

— В период пандемии был подъем волонтерского движения. Были ли у вас волонтеры, как вы с ними взаимодействовали?

— Да, были, и они оказывали неоценимую помощь. Важная составляющая в лечении больных — это уход, забота, поддержка. Хочу поблагодарить всех этих людей от своего имени и от имени всех сотрудников Филатовской больницы.

Каждый занимался своим делом: кто-то оперировал, кто-то ухаживал, кто-то делал инъекции. Мы очень много проводили операций. Нужно отдать должное нашим хирургам. Они надевали поверх СИЗ другие костюмы, и оперировали больных с COVID-инфекцией, проводя все виды вмешательств, начиная от холецистита и аппендицита и заканчивая операциями на сердце.

Важную работу проделали не только медицинские работники, но и водители, которые привозили больных, и работники, которые косили траву и ухаживали за территорией больницы. Огромное спасибо им за их труд.

— Многие другие больницы закрываются, и больные сейчас поступают к вам.

— Да, за вчерашний день к нам перевели 58 человек. В условиях больницы остаются лечиться сложные больные, они сейчас поступают к нам. Легких пациентов давно уже нет. Они сразу поступают в реанимацию, получают необходимую терапию, их подключают к аппарату ИВЛ.

— Можно ли сказать, что мы выходим из пандемии?

— Да, можно. Это видно по статистике: заболеваемость снижается, больницы закрываются. Мы выходим постепенно, шаг за шагом. Рано что-то говорить о результатах лечения, потому что неизвестно, как отразится перенесенное заболевание на состоянии здоровья хронически больных людей. Выводы мы сможем сделать позже.

Москва приняла на себя основной удар. Эпидемия пошла в регионы, многие московские доктора сейчас работают там. Мы консультировали коллег в дистанционном режиме.

— Как вы считаете, почему в некоторых регионах сейчас сложилась непростая ситуация?

— Вирус к нам попал из Италии, в основном, в Москву. Сейчас он из Москвы попал в регионы, и многое зависит от организационных моментов. Они были в лучших условиях, чем Москва, — у них было больше времени подготовиться, и, следовательно, максимально смягчить последствия. У Москвы этого времени нет было, — здесь принимались меры экстренного реагирования.

— Пользовались ли вы опытом Италии и Китая в организации работы?

— Я не был ни в Китае, ни в Италии, но судя по тому, что я видел в интернете, в Москве работа медицинских служб была значительно лучше организована. Я считаю, что лучше сделать с избытком, чем недоделать. Какие-то ошибки неизбежны, а критиковать может любой. За пятнадцатую больницу могут сказать: СИЗ хватает, контроль есть.

— Как думаете, изменится ли отношение к врачам после пандемии?

— Да, но вопрос, надолго ли. Самое важно в жизни — это здоровье. Врач — тот человек, который стоит на страже здоровья. Все хорошее быстро забывается, к сожалению. То, что сделали в этот период медицинские работники, — это очень важно.